Читать книгу "На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота - Иван Крузенштерн"

Но чтобы плавание наше не было совсем бесполезным для географии, то и вознамерился я при сем случае определить некоторые места западного камчатского берега от 56° широты до Большерецка, полагая, что оный не определен еще астрономическими наблюдениями. Почему и направил путь свой к оному.

Дувший во весь день свежий ветер от SSO сделался в 10 часов крепким и продолжался чрез всю ночь и весь следующий день. Перед полуднем показалось солнце. Мы определили широту 55° 24´ и узнали притом, что в 22 часа по снятии с якоря увлекло нас течением к северу на 33 мили. Под вечер сделался ветер несколько слабее, однако дул чрез всю ночь все еще сильно.

В 2 часа пополуночи неожиданно усмотрели мы берег на севере, который по малой его обширности признали островом. Я приказал немедленно лечь в дрейф, но, увидев после, что находимся от него еще далеко, стали лавировать под малыми парусами к нему, чтобы осмотреть точнее новое наше открытие, каковым считал я оное, во-первых, по той причине, что ближайший тогда от нас берег долженствовал быть открытый капитаном Биллингсом каменный остров Иона, которому по карте Сарычева следовало находиться от сего 3° восточнее. Чего ради матросу, усмотревшему прежде всех сей остров, выдано было награждение, назначенное мною на таковой случай. На рассвете оказалось, что это был каменный остров, подобный Ионе.

Нам не оставалось более ничего, как определить только положение его с точностью, ибо во время бурной ночи или продолжительных туманов, каковые не бывают нигде столько часты, как в Охотском море, может быть для мореплавателей весьма опасным. День был пасмурный, и я отчаивался уже в произведении наблюдений. В 10 часов показалось, к счастию, солнце: в полдень удалось нам изловить его также между облаками с Горнером, который сверх того взял несколько высот близ меридиана, по ним вычислил широту, разнствовавшую от определенной меридианными высотами только полуминутою, в полдень лежал от нас остров на NW 32°, в расстоянии от 7 до 8 миль: бурун вокруг него виден был ясно.

Мы продолжали держать курс к NO до 2 часов – он лежал тогда от нас прямо на W, и мы оставили остров сей, уверившись, к сожалению, что он не есть новое открытие, но должен быть обретенный уже Биллингсом остров Иона, однако нашли при том в определенной прежде долготе его погрешность, составляющую почти 3°. Итак, и заслуживаем, кажется, именоваться вторыми открывателями. Истинное определенное нами положение сего острова есть 56° 25´ 30´´ и 216° 44´ 5´´. На карте Сарычева показан он под широтою 56° 32´, а долготою 146° 12´ восточной или 213° 48´ западной от Гринвича.

Итак, выходит разность в широте 6 минут, а в долготе 2° 56´. По карте Сарычева лежит остров Иона на S от Охотска, по выходе из коего открыт он через три дня: но как невозможно, чтобы по-корабельному счислению вышла неверность в трое суток три градуса, то и полагал я, что должна быть погрешность и в долготе Охотска, что и действительно потом оказалось. Охотск лежит по вышеупомянутой карте под 145° 10´ восточной долготы от Гринвича. Академик Красильников определил в 1741 году долготу Охотска 143° 12´. Так как долгота Петропавловска, определенная Красильниковым, имеет только несколько секунд разности от определений капитана Кинга и астронома Ваелеса, также весьма мало от определений Лаперуза и наших, то заключить можно, что все долготы, определенные Красильниковым, должны быть верны и что разность около 2° между определениями Биллингса и Красильникова должна быть приписана погрешностям последнего астронома; но ежели ж определения капитана Биллингса принимать вернее Красильниковых и долгота Охотска основана на истинных наблюдениях, в таком случае остров, нами виденный, есть новое открытие.

Остров Иона есть не что другое, как голый, каменистый остров в окружности около 2 миль, высота коего над поверхностью моря 200 тоазов. Он со всех прочих сторон, кроме западной, окружен камнями, которые, может быть, простираются далеко еще под водою. Когда находился от нас этот остров на N, тогда в 12 милях от него найдена нами глубина 75 саженей, а когда на W в 10 милях, тогда не могли достать дна 120 саженями. Близ северной стороны его должна быть глубина гораздо меньше. Сарычев объявляет в путешествии своем, что глубина была только 27 саженей, когда остров лежал на StW в 15 милях.

Ветер уже многие дни дул от O, ONO и NO, туман продолжался беспрерывно, но если на несколько часов и рассеивался, то за оными наступала пасмурная мрачная погода и дожди сильные. Сии восточные ветры принудили меня держать курс к югу и лишили чрез то надежды прийти к западному берегу Камчатки в широте 55 и 54°, как то имел я намерение.

Августа 20-го перед полуднем небо прояснилось, и мы могли наконец произвести наблюдения, коими определена широта 53° 20´, долгота 211° 20´; 9´ южнее и 40´ восточнее, нежели выходило по моему счислению. Ветер сделался от NW, но по кратком времени перешел опять к SO и сопровождался попеременно дождем и туманом: такая погода случалась и при западном ветре, но переменялась неправильно.

Наконец настал ветер WNW, который мало-помалу сделался свежим, но непрозримый туман все еще нас преследовал. Ртуть в барометре опустилась на 28 дюймов 9 линий, что, казалось, предвещало шторм неминуемый; но оный не последовал. Мы испытали многократно в сем неблагоприятствующем для плавателей море, что не только при низком стоянии ртути в барометре, но и при великом падении ее не случалось особенно бурной погоды.

Я желал пройти в сей раз между Курильскими островами Харамакотаном и Шиамкотаном, надеясь увидеть при том остров Черинкотан, в определении широты коего, равно и четырех островков, названных мною Каменными ловушками, настояла неизвестность в нескольких минутах, почему я и велел держать курс туда. Солнце совсем не показывалось, густой туман окружал нас беспрестанно: я ожидал с величайшим нетерпением ясного дня, дабы поверить свое счисление, что по причине сильного у Курильских островов течения долженствовало быть весьма нужно. Быв в неизвестности, как близко находимся к островам и какой держать курс, препроводили время в величайших заботах. Наконец 26 августа перед полуднем туман рассеялся. Мы находились, как то я полагал, гораздо севернее, нежели показывало корабельное счисление, и вместо того, чтобы быть вблизи шестого острова, усмотрели теперь острова Ширинку, Монконруши и Алаид.

Признаюсь, что блуждание наше в беспрестанном густом тумане столько нам надоело, что я не мог уже решиться и держать курс назад к S, чтоб исполнить свое преднамерение и пройти между шестым и седьмым островами. Напротив того, почел нужным воспользоваться наступившею ясною погодою, чтобы пройти опасную цепь сих островов, пока не покроет нас опять туман густой, почему и велел я держать курс между островами четвертым и третьим, а потом между Поромуширом и Оннекотаном, то есть вторым и пятым, поелику проход сей из всех пространнее и безопаснее в целой цепи, по коему одному только плавают российские купеческие суда. В полдень определена наблюдениями широта 50° 4´ 32´´, долгота 204° 57´ 24´´.

В сие время находились от нас острова: Ширинка на NO 11°, Монконруши на SW 49°, Алаид на NO 25°, оконечность на южной стороне Поромушира, которую признавали мы сперва несправедливо южнейшим мысом сего острова, на SO 86°: она лежит в широте 50° 3´ 50´´, а южнейший мыс, по наблюдениям нашим, в широте 50° 0´ 30´´, долготе 204° 35´ 45´´. Последний назвал я мысом Васильева, именем графа Васильева. Берег вблизи мыса Васильева, равномерно и всей южной стороны Поромушира, горист особенно. Он, снижаясь мало-помалу, оканчивается у мыса Васильева низменным песчаным берегом, простирающимся на довольное расстояние к югу. Сей крайнейшей оконечности по причине ее особенной низменности капитан Кинг не мог, конечно, видеть.